§ 3. ИММИГРАЦИЯ ИОАННА ПЕТРИЦИ ИЗ КОНСТАНТИНОПОЛЯ В БОЛГАРИЮ

После осуждения Иоанна Итала и его учеников преследование инакомыслящих усилилось. Фило­софское мышление допускалось лишь в рамках Священного писания. Будучи ревностным против­ником «ереси», византийский император Алексей Комнин установил тесную связь с реакционной верхушкой духовенства и учредил церковую цен­зуру над философскими сочинениями. Особой формой борьбы против свободомыслия в Византии стало преследование представителей других нацио­нальностей. Многие из грузинских ученых испыта­ли жесточайшие гонения со стороны византийцев. Афонские грузинские деятели составили специаль­ный меморандум, «чтобы не забыть тех зол, кото­рые навлекали на нас греки, дабы и последующие за нами (грузины) в будущем не попали в такую же беду». Автор меморандума Георгий Мтацмин- дели в своем «Житии» указывает: «Мы (грузины) находились в большой беде, нас презирали и не­навидели, и невозможно изложить все поодиночке, сколько хулы, сколько оскорблений и упреков до­ставалось нам от них ежедневно, и мы, притесняе­мые побоями и называемые еретиками, находились в большом горе... некоторые из святосимеоновцев, движимые дьявольским рвением против нас, гру­зин, захотели искоренить целиком наш народ из монастыря Симеона, вознамерились кривотолками осквернить наше правое исповедание и, таким об­разом, совсем изгнать из этой лавры нас, грузин».
В знак протеста против преследования грузин выдающийся византийский государственный дея­тель Григорий Бакурианис-дзе закрыл грекам до­ступ в основанный им в Болгарии грузинский монастырь. «Истинный представитель средневе­ковья, влиятельнейшая личность на Западе, Гри­горий Бакуриани, основал в 1083 г. для успокоения духа Бачковский монастырь и издал Типикон (ус­тав), в котором определялись порядки монастыря. В уставе шла речь о том, что в монастыре могут найти приют люди негреческой национальности, по­тому что греки-де любят насилие, самохвальство и алчность и могут обмануть монахов-грузин, за­хватить власть в монастыре в свои руки». Глава 24 устава монастыря гласила: «Так же из­вещаю об этом и утверждаю законоположением, чтобы никогда не устраивался в моем монастыре греческий пресвитер или монах, за исключением только одного монаха, который бы знал грамоту, вел переписку, был посылаем настоятелем к Таваду и пекся о монастырских делах. А это я потому устанавливаю так твердо, чтобы греки, будучи по природе начальниками, корыстолюбцами (лжеца­ми), не причиняли монастырю вреда или какого- нибудь ущерба или же не стали даже противника­ми (этого) места и постарались завладеть им целиком, попытавшись (получить) должность на­стоятеля или как-нибудь иначе, и не захотели сде­лать монастырь своим. Мы не раз видели, что они делают так вследствие беспорочности и простоду­шия нашего народа».
Григорий Бакурианис-дзе, сын грузинского кня­зя князей, получил в Византии высшее светское образование и стал крупным государственным дея­телем. При Алексее Комнине он возглавлял импе­раторскую гвардию — был великим доместиком Запада Византийской империи — и получил в по­дарок от императора земли в Болгарии. Здесь, не­далеко от своей усадьбы в Филипполе (нынешний Пловдив) в Родопских горах, в селении Петриц, он и построил монастырь, который хорошо обес­печил, подарив ему несколько селений и крепо­стей, поместья и угодья, леса, пастбища и вино­градники.
Ныне это Бачковский монастырь. Сначала он назывался также Петричским или Богородицы Петричской — по названию селения Петрич (вгреч. произнош. Петриц), которое когда-то находилось рядом с монастырем. (До сих пор холмы около монастыря называются Петричскими холмами.)
После гибели в войне Григория Бакурианис-дзе Бачковский монастырь в течение двух с половиной  веков оставался грузинским и сохранял свою не­зависимость. В 1206 г. он отходит к Болгарскому государству, но за ним сохраняется прежняя са­мостоятельность. В это время монашеское братство также преимущественно состояло из грузин. Были там, конечно, и болгары, которым с самого начала открытия монастыря, согласно уставу, не запреща­лось вступать в него. Национальный состав мо­нашеского братства впервые был изменен в конце царствования Ивана Александра (1331—1371). Оно состояло уже только из болгар. После 1344 г., т. е. окончательного утверждения власти болгар­ского государства в Родопах, Бачковский мона­стырь становится важным культурным очагом болгар. Утвердившаяся независимость Бачковского монастыря ограждала теперь от преследований видных болгарских мыслителей, таких, как Евтимий Терновский, его ученики Андрей и Андроник, Константин Костенечки и др.
Общеизвестно, что область, где находился Бач­ковский монастырь, то попадала под власть Византии, то вновь отвоевывалась Болгарским го­сударством, а во время четвертого крестового похода стала добычей латинских рыцарей. В 1395 г. Бачковский монастырь захватили турки. В конце XV — начале XVI в., когда в турецкой империи возросла непримиримость к христианской вере, монастырь был разрушен, книжный и рукописный фонд уничтожен, и все это долгое время находи­лось в заброшенном состоянии. Таким образом, монастырь из рук одних завоевателей переходил в руки других, поэтому нет ничего удивительного в том, что после стольких исторических потрясений грузинские философские и литературные памятники не сохранились среди рукописей Петрицкого мона­стыря, тем более что со временем в составе монашеского братства здесь не осталось ни одного гру­зина, не было никого, кто бы знал грузинский язык и понимал ценность рукописей.
Однако до сего дня остались свидетельства, свя­занные с грузинским прошлым монастыря. Так, на внешних и внутренних стенах храма сохрани­лись фрески с изображением Григория Бакуриа­нис-дзе и его брата. В главной монастырской церкви на видном месте находится большая икона «Чудотворная грузинская богоматерь». На золотом фоне около образа богородицы ясно ви­ден большой текст на древнегрузинском языке. Надпись датирована 1310 г. От времени основа­ния монастыря сохранилась и усыпальница, кото­рая сегодня одиноко возвышается на крутом гор­ном склоне на высоте 400 метров к востоку от главного монастыря. Старинная кладка и ориги­нальный архитектурный план делают это строение замечательным памятником того времени. Это двухэтажный храм с исключительно ценными фрес­ками, представляющими собой работу грузинского мастера XI в. Иоанна. Их можно отнести к лучшим образцам средневековой живописи. Они на­поминают стенописи Гелатского и других мона­стырей Грузии.
Образы основателей монастыря Григория и Апассия Бакурианис-дзе выполнены позднее, по- видимому, на основе имевшихся ранее в монастыре их изображений. Неизвестный художник, исклю­чительный мастер, создал также ряд образов ан­тичных мыслителей: Аристотеля, Аристофана, Диогена, Клемеиа, Сократа, Киароса и др., кото­рые представлены в качестве предтеч христианст­ва, теоретических предшественников единобожия. Изображения эллинских философов свидетельству­ют о том, что в Бачковском монастыре культиви­ровались традиции Константинопольской философ­ской школы, сохранялось увлечение античной мудростью.
При монастыре была основана школа (о чем свидетельствует глава 31 устава) в целях подготовки священнослужителей для монастыря. Ей было отведено специальное помещение в Святониколаевске.
Надо полагать, что, так же как и в других шко­лах Византии, находящихся при монастырях, уче­ники здесь до 16-летнего возраста изучали грузин­ский, греческий, латинский, арабский языки, а после этого приступали к изучению богословия, риторики и права. Ученики и преподаватели шко­лы находились на полном иждивении монастыря. Согласно уставу, преподавателем школы мог быть назначен «один священник из старцев, святой и подвижник».
Некоторые исследователи называют эту школу семинарией. Так, например, академик Н. Я. Марр писал: «Одновременно с основанием при монастыре была учреждена семинария...» Луи Пти, первый издатель текста устава, отмечал, что мы имеем здесь крайне редкий, если не единственный пример функционирования в Византии семинарии в новейшем смысле этого слова. Луи Пти, одна­ко, не говорит о том, что для этой семинарии более всего характерным было «обучение грузинскому языку и преподавание если не всех, то части пред­метов на грузинском языке. Эта любопытная черта не может подлежать никакому сомнению, так как семинария готовила, по приведенному пара­графу устава, иеромонахов для главного монастыря, куда доступ был открыт... лишь для лиц, «зна­ющих грузинское письмо и язык»», ибо грузинский язык являлся обязательным и основным языком церковного служения и внутрен­него монастырского обучения и преподавания.
В 1968 г. профессор И. А. Лолашвили издал философско-дидактическое произведение Иоанна Петрици «Лестница добродетелей», снабдив его комментариями. В своем интересном исследовании он отмечает, что школа Петрицкого монастыря не являлась обычной духовной семинарией. По его мнению, она представляла собой нечто подобное школе-интернату, контингент слушателей которой был ограничен шестью учениками. Во всяком слу­чае при открытии школы было принято шесть от­роков. В уставе же сказано, что недостойные долж­ны изгоняться из школы, «только пусть никогда не уменьшается число отроков, обучающихся в Святониколаевске». Ежегодный прием, по-видимому, предусматривал возможность отчисления плохих учеников. Продолжительность обучения была не менее деся­ти лет.
Воспитание будущих священников в монастыре поручалось одному всесторонне образованному че­ловеку. В качестве преподавателя Григорий Баку­рианис-дзе пригласил Иоанна, воспитанника Кон­стантинопольской философской школы, попавшего в беду после осуждения Итала. Бакурианис-дзе пользовался большим авторитетом, и он взял высокообразованного соотечественника под свое по­кровительство. В Петрицком монастыре Иоанн смог укрыться от преследований. Длительное пре­бывание Иоанна в Болгарии свидетельствует, о том, что здесь ему были пре­доставлены должные условия для работы. Вероят­но, для того чтобы укрыться от преследователей, он сменил свою фамилию и стал называть себя Иоанном Петрици.
В Бачковском монастыре Петрици стал зачина­телем движения по изучению языческой филосо­фии, античной мысли, которая в дальнейшем легла в основу раннего восточного Ренессанса в самой Грузии XII—XIII вв. В период царствования Да­вида Строителя происходит экономическое, полити­ческое и культурное возрождение Грузии. В вопро­се о соотношении светской и церковной властей Давид Строитель придерживался идеи неограни­ченности светской власти; осуществленные им ре­формы свидетельствуют о том, что его политиче­ские и правовые воззрения были прогрессивными для той эпохи, они оказали огромное влияние на развитие грузинской государственности. Для про­ведения своей политики Давиду требовались но­вые люди. В результате многие грузинские мыслители, проживавшие в Византии, получили приглашение вернуться на Родину. Среди них был и Иоанн Петрици.

§ 4. ОТКРЫТИЕ ГЕЛАТСКОЙ АКАДЕМИИ И ВОЗВРАЩЕНИЕ ИОАННА ПЕТРИЦИ
НА РОДИНУ
В XI—XII вв. Грузию охватило просветитель­ское движение. При монастырях начали открываться новые (по характеру обучения) школы. В Византийской империи высшие учебные заведе­ния организовывались при монастырях. Эта тради­ция была воспринята в соседних и других христи­анских странах. Сохранились исторические сведе­ния, которые указывают, что такие школы были открыты при Икалтоитском, Гелатском и других монастырях в Грузии. Эти учебные заведения, со­гласно традиции, назывались академиями.
Существовавшие за пределами страны грузинские научные центры — Афонская, Петрицкая, Черно­горская (в Сирии), Иерусалимская и другие шко­лы — в силу отдаленности не могли удовлетворить интересам Гру­зии. Потребность в образованных людях была ве­лика, и Давид Строитель вернул на родину таких передовых деятелей грузинской культуры, иммигрировавших ранее в Византию и другие соседние христианские страны, как Иоанн Петрици, Эзекилль, Теофиль, Арсен Икалтоели, Иоанн Таричидзе.
Движение за реформу образования стало реаль­ным фактом как в Западной, так и Восточной Грузии. Давид Строитель строит новый монастырь в Гелатах. Он ставит перед монастырем задачи, имевшие большое государственное значение. Мо­настырь был создан не только для удовлетворе­ния духовно-религиозных потребностей верующих, но и в целях подготовки и переподготовки кадров для светской службы. Гелатское высшее учебное заведение было от­крыто в 1106 г. и просуществовало до монголь­ского нашествия, помещение же в почти первона­чальном виде сохранялось до середины XVII в.: к этому времени оно изменило свое назначение.
С момента основания Академия содержалась за государственный счет. Она принимала активное участие в политической жизни страны. Заметим, что подбором преподавателей занимался сам Да­вид Строитель. Решающее значение при этом имел, так сказать, деловой подход: выяснение того, смо­жет или нет данное лицо войти в единство «духов­ного и телесного добродетельства», приобщиться к творческому духу Академии. Приглашенные царем ученые развернули здесь педагогическую и на­учно-исследовательскую деятельность. Создание этого очага просвещения и науки отвечало исто­рическим потребностям Грузии. Осуществление решений Руис-Урбнисского собора (1103) по ли­нии демократизации церковных институтов требо­вало подготовки образованных людей независимо от их сословного происхождения. Поэтому перед руководством Гелатской высшей школы встал вопрос о введении новой системы образования, о выработке правовых и юридических норм общест­венной жизни, подготовке специалистов по раз­ным светским специальностям. Новым требовани­ям должна была соответствовать и структура самой Академии. Без сомнения, в ней были созданы все условия для нормальной педагогической и научной деятельности. Об этом свидетельствует и Иоанн Петрици в послесловии к «Рассмотрению...»: «Но и теперь я поработаю по мере своих сил, а равно помилости божьей, уповая на милость Давида и сочувствие».
В Гелатском монастыре имелись две главные должности: настоятеля монастыря и настоятеля настоятелей. Причем первый подчи­нялся второму. Есть все основания предполагать, что Давид Строитель пригласил Иоанна Петрици на должность настоятеля настоятелей. Говоря со­временным языком, Петрици был назначен ректо­ром Гелатской академии. Воспитанник Константи­нопольской философской школы, он проводил в жизнь систему организации образования, разра­ботанную Михаилом Пселлом, Иоанном Италом и их учениками. Учебные планы были построены по образцу программ по философии и праву, при­нятых в константинопольских школах.
Византия выработала новый стиль высшего об­разования. Константинопольская школа пошла по пути реставрации античной мудрости. Она черпа­ла свои знания, как это показано в первой главе, из античного наследия. От Аристотеля она пере­шла к платонизму. Там преподавалась такие пред­меты, как геометрия, арифметика, музыка, грам­матика, риторика, философия и астрономия. В Ге­латской академии, по-видимому, преподавались все эти предметы, а также медицина. Кроме того, здесь изучались восточные и западные языки, что было вызвано как многонациональностью грузинского государства, так и увлечением образованного грузинского общества иранской, арабоязычной и античной культурой. Ученикам до 16-ти лет пре­подавались только свободные дисциплины, т. е. языки, история. Представить систему обучения в Академии помогает также анализ литературного наследия Петрици. Свои переводы античных мыс­лителей ученый снабжал обширными комментария­ми, свидетельствующими о многообразии его на­учных интересов и о методологической направлен­ности его исследований на проблемы образования.

§ 5. ГЕЛАТСКАЯ АКАДЕМИЯ - ЦЕНТР ФИЛЭЛЛИНИЗМА В ГРУЗИИ
Для культурного развития Грузии наряду с ви­зантийской немаловажное значение имела и араб­ская культура (с VIII в. Грузия входила в состав Арабского халифата). Надо заметить, что понятие «арабская культура» является условным, ибо по­следняя носила многонациональный характер. Сто­лица халифата Багдад являлась крупнейшим на­учным центром, где было открыто много школ и библиотек, куда стекались научные сведения из разных стран. Достаточно сказать, что одним из условий мира с Византией было обязательство пе­редать арабским библиотекам по одному экземпля­ру всех греческих книг. Арабские ученые перевели произведения Аристотеля, Платона и многих дру­гих античных мыслителей. В целом арабская куль­тура внесла огромный вклад в науку. Высокое развитие получили у арабов география и этногра­фия. Арабские путешественники описали быт и нравы народов Кавказа, Балканского полуострова, славян, индийцев. Сочинения арабов до сих пор представляют собой богатый источник историче­ских сведений о прошлом указанных народов. Ара­бы составили также Звездный каталог, который сохранился до наших времен под названием «Аль­Магест». Нельзя не отметить достижения арабских ученых в области химии, математики, физи­ки, медицины, фармакологии. Но особенно велики их достижения в области философии. Арабские мыслители развивали идеи Аристотеля и перипа­тетической школы.
Во второй половине XI в. в результате усиле­ния феодальной междоусобицы внутри халифата, а также вторжений турков-сельджуков и европей­ских крестоносцев огромная империя начинает распадаться, культурное развитие затормаживает­ся. К середине XII в. философская мысль в Баг­дадском халифате сходит на нет и наступает гос­подство религиозного мракобесия, эпоха преследо­ваний сторонников эллинской культуры и уничто­жения памятников античной мысли. Передовые ученые бегут от засилья религиозного обскуран­тизма и фанатизма. Многие книги античных авто­ров были спрятаны от варваров и таким образом сохранены для потомков. На развалинах арабских халифатов античная культура возрождалась в стра­нах Передней Азии.
Таким образом, наряду с культурой Византии арабская культура оказалась одним из источников грузинского ренессанса. Идейным же очагом грузинского возрождения стала Гелатская акаде­мия, объединившая вокруг себя большую группу представителей прогрессивной мысли. Здесь фор­мулировались идеи, соответствовавшие интересам новых социальных группировок. Как центр науки и культуры Академия пользовалась величайшим авторитетом. Историк Давида называет ее «вто­рым Иерусалимом» и «вторыми Афинами». Поэты воспевали ее в стихах считая, что в Гелатской академии собрались под­линные жрецы науки и сыновья эллинской куль­туры. Деятельность Академии, как мы уже отмечали, всесторонне поддерживалась Давидом Строителем, который сам был вдохновенным почитателем древнего мира. Об этом ярко свидетельст­вует «Исповедь» царя, несмотря на то что он выступает в ней в качестве раскаявшегося язычни­ка, с позиций христианства.
Грузин­ский неоплатонизм, возглавляемый Иоанном Пет­рици, несмотря на ряд мистических моментов, в конкретных условиях Грузии того периода играл прогрессивную роль.
Руис-Урбнистский собор, упразднив сословные преимущества церковной иерархии, породил опре­деленный интерес к проблемам человека. В резуль­тате в Гелатской академии вопросы о сущности человека, о его природе оказались в центре внима­ния. Настоятель настоятелей Гелатской академии, этой цитадели прогрессивных идей, Иоанн Петри­ци не мог не отреагировать на запросы обществен­ной жизни. Он впервые ставит вопрос о личном достоинстве человеческой индивидуальности, о критериях деятельности человека, его связи с при­родой и космосом. Для выяснения этих проблем он обращается к древней философии, стремясь при­мирить эллинское понимание человека с христи­анской антропологией. Ранее такая попытка была предпринята церковнымписателем IV—V вв. Немесием Эмесским в его книге «О природе челове­ка», которая была хорошо известна в средние века и являлась тогда одним из основных источников представлений о физическом строении и душевных способностях человека. Петрици переводит это со­чинение на грузинский язык и делает его учебным пособием для слушателей Академии.
Еще в Константинопольской школе зародилось у Петрици увлечение философией Прокла. Конеч­но, решающую роль в этом сыграло отношение к Проклу Михаила Пселла и Иоанна Итала. Однако ни в Константинопольской школе, ни в петрицкой семинарии у Петрици, по-видимому, не было воз­можности непосредственно заняться исследованием философского наследия Прокла. Эта работа требо­вала определенной атмосферы, и только теперь, в Гелатской академии, он приступает к переводу основного прокловского трактата «Первоосновы теологии». Эта книга в сокращенном варианте бы­ла переведена на арабский язык еще в IX в., а с арабского на латинский — в 1187 г. Она стала известна под названием «Книга о причинах». По сведениям Отто Барденхевера, Фома Аквинский основные положения этой книги считал еретиче­скими, поскольку автор ставил своей целью опре­делить первопричину вещей помимо бога, что ста­вило под сомнение веру в творческую силу бога.
Иоанн Петрици сделал полный перевод «Перво­основ теологии» на грузинский язык (по-видимо­му, он знал о сокращенной арабской обработке этой книги). А его книга «Рассмотрение платонов­ской философии и Прокла Диадоха» еще в первой полови­не XIII в. была переведена с грузинского языка на армянский. До перевода Иоанна Петрици су­ществовал другой перевод трактата Прокла на грузинский язык. Петрици категорически отверга­ет его как неадекватный и подвергает критике средневековую практику перевода. В стенах Ге­латской академии осуществлялись многочислен­ные реформы по усовершенствованию грузинского национального языка и формировалась новая тео­рия перевода. «Рассмотрение...» Петрици является живым свидетельством того, какую кропотливую работу проводил ученый в Академии, помогая слу­шателям овладеть античной философией. Его ком­ментарии к Проклу нацеливали на изучение всей древнегреческой философии. Они являются дока­зательством того факта, что Петрици много зани­мался со слушателями философией Платона, нео­платоников, перипатетиков.
Книга Петрици «Рассмотрение платоновской фи­лософии и Прокла Диадоха» является отражением духовной жизни Гелатской академии. Все предста­вители античной философии, упоминаемые в кни­ге, являлись предметом изучения слушателей и преподавателей Академии. В этом произведении раздаются голоса Фалеса, Анаксагора, Анаксиме­на, Гераклита, Сократа, Платона, Пифагора, Демо­крита, Аристотеля, Эпикура, Еврипида, Зенона, Парменида, Гиппократа, Гиппарха, Галена, Плоти­на, Ямвлиха, Порфирия, Аммония Саккаса, Хри- сиппа и Панеция.
Продолжая линию своих учителей, Петрици пы­тался очистить произведения Аристотеля от схо­ластической «обработки». Он перевел на грузин­ский язык книги Аристотеля «Топика» и «Обис­толковании»,стремясь при этом к адекватной передаче оригинала. Занятия Аристотелем приво­дят его к мысли о том, что «когда философы на­девают священнические наряды, то священная история переходит в иное вместилище описаний».

Автор статии - И. Д. Панцхава;
Материал взят из книги – «Петрици», Москва, изд-во «Мысль», 1982 г.